11:3612.07.2008г.
Недавно, как мне показалось, я уловил, в чем разница поколений. Произнесенную пятидесятилетним мужчиной менторским тоном фразу:
«Одна голова – хорошо…», его сын подхватил тут же: «… а две головы – уродство!».
Сейчас не место и не время размышлять над классической темой «Отцы и дети». Пока пройдемся «по арифметике». У многих европейских – и не только – народов есть поговорки, смысл которых переводится практически одинаково: «Если чего-либо слишком много, то это нехорошо». Безобидное для окружающих гипертрофированное внимание человека к своей внешности психологи обозначают термином «нарциссизм» и считают если не совсем болезнью, то, во всяком случае, далеко не нормой.
Возможно, есть медицинское определение и тому феномену, который в последнее время поразил Севастополь – болезненно преувеличенное внимание к памятникам. Ненормальное. Хоть с приставкой «филия», хоть с приставкой «фобия».
Согласитесь, трудно незаангажированному в севастопольские политические реалии туристу со Львова, Донецка, Бреста, Минска, Петербурга, Красноярска, Джезказгана – да хоть Пекина - найти логичное объяснение тому, что бывшие секретари горкома и райкома компартии готовы ночь не спать и день не есть, чтобы вместе с батюшкой освятить памятник одному из столпов того политического устройства, в бескомпромиссной борьбе с которым большевики положили миллионы своих и, в основном, чужих жизней. Попутно перекроив судьбу многих государств, народов и нескольких частей света. Более понятной для людей, даже знакомых с историей только по школьному курсу советской школы и книгам В.Пикуля, представляется логика «коллег» венценосной особы из династии Романовых. Которые за более чем двести лет не нашли резонов для увековечивания памяти своей предшественницы на севастопольской земле.
Кстати, и императрица, и коммунисты – каждый в свое время и своими методами, но, надо признать, весьма результативно – вели бескомпромиссную борьбу с казачеством. Не только как с образом жизни и поведения – в основном, как с социальной группой. Проще говоря, истребляли, как класс, то есть физически. В свете чего довольно загадочными представляются и как мотивы присутствия возле памятника людей, именуемых себя казаками, так и расшифровка истинного смысла криков: «Любо!».
И уже совершенно запредельным для логического понимания останется факт возложения 22 июня «группой товарищей» венков и цветов к подножью скульптуры женщины с чистой германской кровью в жилах. Если кто не понял – в этот день в 1941 году германская армия напала на Советский Союз.
Путь от «филии» к «фобии», как оказалось, недолог. И по времени, и по расстоянию. Несколько десятков дней. И несколько сотен метров – от сквера у Дома офицеров до Графской пристани. «Филия» к одному символу практически у одних и тех же людей стремительно трансформировалась в «фобию» по отношению к другому. И если любовь сопровождалась казаками с нагайками и распространением «достоверной» информации о «автобусах с боевиками из Западной Украины, которые едут снести памятник Екатерине Великой», то ненависть – солью в специально приготовленными в женских сумочках «по случаю» пакетиками с солью, предназначенной в глаза военным и милиционерам и кувалдой в мускулистых мужских руках.
Пример, как известно, штука заразная. «Фобийные» настроения стали шириться и воплотились в распространенное через СМИ заявление о намерении части населения Севастополя снести памятник Екатерине…
Болезни принято лечить. В цивилизованном обществе – цивилизованными формами и методами. Вероятно и скорей всего, что медицина еще не нашла таблеток или вакцины против болезненного восприятия одним гражданином мнения другого гражданина, которое не совпадает с миропониманием первого. Медицина – нет.
Человечество – да. В Венгрии в одном из провинциальных городков лет десять или чуть более назад сложилась ситуация, напоминающая нынешнюю «войну памятников» в Севастополе. Молодые политически активные люди пожелали немедленно и повсеместно уничтожить все памятники «тоталитарного прошлого». Взрослые с такой постановкой вопроса не согласились. Молодежь и старшее поколение, обоюдно воспитанные в традициях уважения другого мнения, сели за стол переговоров. И нашли выход. Договорились: городская власть выделяет участок земли под муниципальный музей; граждане помогают его обустроить; все вместе – по законам писанным и человеческим определяют, какие исторические символы остаются на старых местах, а которые - перекочевывают в свежепостроенное здание. Таким образом - ничто не надо рушить «до основанья», а всяк желающий получит возможность всегда, не раздражая несогласных с его мировоззрением окружающих, возложить цветы к тому символу, который ему по душе.
На мой взгляд, подобный проект для Севастополя не был бы лишним. Кроме шанса на зарождение гражданского и мировоззренческого мира в городской громаде, он дал бы еще как минимум две пользы.
Первая – эстетическая: состояние некоторых памятников от воздействия непогоды, солнца и птиц и благодаря отсутствию надлежащего ухода, мягко выражаясь, оставляет желать лучшего.
Вторая – финансовая. Символическая плата за вход от севастопольцев и полновесная от иногородних и иностранных туристов в «Музей Спорных Фигур» очевидно дала бы возможность и количество рабочих мест в городе увеличить, и скульптуры почистить от продуктов жизнедеятельности голубей. Предположительно, основной статьей дохода могла бы стать услуга по изготовлению и размещению в цивилизованных условиях бюстов или памятников во весь рост тех людей, которые готовы за это заплатить, так как на память и щедрость благодарных потомков не рассчитывают, а увековечить себя желают.
Дмитрий ДОНСКОВ,
скульптор-любитель