12:2011.12.2011г.
В «Новом Севастополе» я начал вести «Книжное обозрение». Не знаю, хорошо или плохо, но мне позвонили из издания и предложили делать новый проект – рассказать о том, как рождаются мои тексты и о том, что с ними связано. Смутили две вещи. Во-первых, воссоздать процесс творчества практически невозможно. Во-вторых, я не Булгаков, не Шолохов и даже не Линор Горалик. Так что кому это будет интересно? Разве что жене, которая наконец-то поймёт, почему я трачу время на это сомнительное занятие вместо того, чтобы заняться чем-то полезным: забить гвоздь, вынести мусор или заработать на автомобиль.
И всё же я попытаюсь. А чтобы было интереснее, буду писать реальные истории. Так сказать, голую, сермяжную правду. Проект называется «Кухня». Думаю, ясно почему. Монологи на кухне – дело сомнительное, а вот диалог, полемика – самое то.
Как я пилил слона
Зима. Холодно, безработно. Думаю, как стать писателем. Где учиться. У кого учиться. К кому бежать. С чем идти. Как пробиваться. В общем, занимаюсь тем же, чем и сейчас, - ищу выходы на «Ярмарку тщеславия» (или, как говорят оптимисты, в литературный свет). Решил податься на курсы писательского мастерства. Выбрал авторский курс Густава Водички. Семинар короткой прозы. Водичку как автора знаю мало, но обещали кормить и чему-то научить.
В качестве домашнего задания необходимо написать текст. Так родился «Слон», первая миниатюра из цикла «Зёрна». Вот, собственно, и он.
Умер слон в зоопарке, а похоронить негде. Лежит туша и разлагается. Иду к директору:
- Где хоронить будем?
Отвечает:
- Всё там же.
Легко сказать. Это не трупик скунса, а две тонны мяса. Бегаю по инстанциям, уговариваю кладбища, а всем наплевать. Только жильцам соседних домов не плевать. На улице плюс двадцать, но форточки все – на засов. Хоронить слона надо, а негде.
Слава Богу, есть бензопилы и знакомый на рынке. Звоню:
- Нужна польская говядина? Без документов, но по отличной цене.
Спасибо ему за алчность. И от трупа избавились, и поминки справили.
Прихожу домой. Жена жарит котлеты, радостная, говорит мне:
- Представляешь, фарш подешевел…
Курсы. Водичка закончил читать «Слона». Девушка в очках спрашивает меня:
- А вы в зоопарке работаете?
Оказалось, что в киевском зоопарке умер слон. Говорю ради хохмы:
- Работал, - и так многозначительно улыбаюсь.
После обсуждения текста Водичка резюмирует:
- На примере Беседина мы видим, как можно использовать личный опыт в литературе. Получился неплохой рассказ о слоне.
- На самом деле, это не только киевская зарисовка. В Москве та же история, – говорю я.
Оказалось, что и там умер слон. В общем, когда я решил развенчать миф о реальности «Слона» мне никто не верил. Зря я говорил о фантазии, потому что слышал один и тот же ответ:
- Ну какая у тебя может быть фантазия?
Весной стали приглашать на выступления, фестивали, мероприятия. Просили прочесть что-то из своего. Чаще всего я читал «Слона». Во-первых, кратко, никого не утомишь. Во-вторых, это единственное, что я помнил на память.
После выступления на фестивале «Каштановый дом» ко мне подошла девушка. Лет двадцать пять, рыжая, в веснушках - клон Антошки.
Говорит:
- Почему вы не рассказали про автоген?
- В смысле? – не понял я.
- Мы в деревне, когда кололи свинью, прежде чем резать, обжигали её автогеном. Со слоном вы хорошо придумали. Мы так кошку вместо кролика продавали, а на фарш лучше всего идёт… - с тех пор я нервно улыбаюсь, когда вижу фарш по 15 гривен.
Всякий раз после прочтения «Слона» ко мне подходят сомнительные личности: рассказывают натуралистичные истории или просто подмигивают.
Но больше всех удивило моё руководство. Пригласили к себе. В кабинете – три грузина. Они, мягко скажем, недовольны. Причина их недовольства – мой текст. Выражаясь эвфемизмами, можно воспроизвести его так:
- Какого чёрта ты написал? Какой на фиг слон на фарш?
Понять их можно. Компания, в которой я работаю, производит полуфабрикаты: котлеты, пельмени, вареники, фарш в том числе, а я в своём роде лицо компании.
Так что зима. Холодно, безработно.